Приключения барона Мюнхаузена - Страница 19

– Что ты так посматриваешь, Мюнхаузен, будто хочешь сказать мне что-нибудь или посоветовать? Я ведь знаю, что ты хороший дипломат, только жаль, что не у меня служишь.

Я с улыбкой посмотрел на султана. Признаться, мне было приятно выслушать такое лестное мнение о себе.

– Ваше Величество изволит тешиться над своим бывшим пчеловодом, – тихо сказал я султану.

– О, нет, мой милый Мюнхаузен, я не шучу, а говорю тебе серьёзно, что рад выслушать твои советы. Я даже готов сообщить тебе то, что никому из иностранцев не решился бы сказать, и не всякий мой сановник пользуется у меня таким доверием, как ты, Мюнхаузен!

Я низко поклонился султану в знак своей глубокой благодарности и от радости не мог проговорить ни звука, а султан подошёл ко мне и потрепал меня по плечу со словами:

– Дружище, мы ведь понимаем друг друга! Я хочу сообщить тебе важную государственную тайну и надеюсь, что она останется между нами. А чтобы нас никто не подслушал, я предлагаю взобраться на мою самую высокую башню; там нет никого, и мы можем посоветоваться.

На башню вела винтообразная лестница, в которой было около пятисот ступенек. Я быстро взобрался на неё и стал любоваться чудными видами Константинополя и Босфора, тогда как толстый султан ещё не дополз и до середины. Раскрасневшись, он так громко дышал, что стены башни трещали. Да, господа, это была очень высокая башня! Жаль только, что спустя несколько дней на неё упал с неба метеор и она сгорела до основания.

Вы хотите спросить: «А как же тайна?»

– Тайна, господа, сгорела вместе с башней. Так, видно, хотел Магомет из боязни, чтобы стены башни кому-нибудь не выдали её: вы знаете, что теперь и стены слушают и рассказывают. А я, как честный человек, обязан также смолчать, тем более что государственную тайну нельзя рассказывать даже друзьям и самым близким людям. Тайна имела некоторое отношение к общеевропейской войне…

Боже мой! Я немного уже проговорился, но довольно! Достаточно вам сообщить, что это касалось отчасти и Трансваальской республики, а потому я согласился помочь султану и добросовестно выполнил его поручение.

Переговоры о делах сблизили меня с султаном. Мы часто уединялись на берегу моря и долго беседовали, любуясь чудным морским видом. Беседы по поводу поручения, которое давал мне султан, чередовались с моими рассказами о различных приключениях. Султану мои рассказы очень нравились. Он очень хвалил меня и не уставал слушать. Между прочим, я рассказал ему о том, как я летел на бомбе. Султан неудержимо смеялся во время моего рассказа об этом происшествии.

– Вот бы мне хотелось посмотреть, как это ты летел на бомбе! Ну, молодец, Мюнхаузен, молодец! Ведь правда, трудное было путешествие?!

– Да, Ваше Величество, очень трудно было удержать равновесие на круглой, гладкой бомбе! Но что делать? Во всём нужна удача и решительность, особенно для молодого военного человека, только начинающего свою карьеру.

Султан со смехом вспомнил, как я во время своего плена завлёк на оглоблю медведя, и мы ещё долго с удовольствием говорили о далёком прошлом. Закончив свои дела в Константинополе, я отправился в Каир в качестве турецкого посланника. Сам султан со всей своей свитой приехал провожать меня. Он ещё раз напомнил мне о важности моей миссии и трогательно простился со мной.

Внимание султана так тронуло меня, что я не мог найти ответа, а только скрестил на груди руки и низко ему поклонился. Наш корабль отчалил под звуки военной музыки. Султан ещё долго стоял на берегу и провожал нас глазами, пока корабль не скрылся из вида.

Во время переправы на берег Азии с нами не произошло ничего особенного, да и путь был недалёкий. На противоположном берегу нас уже ждал караван верблюдов, и мы без передышки пустились в путь по азиатским пустыням.

Каждый представляет себе Азию страной дикой и страшной, но как бы вы были довольны, если бы вам удалось хоть немного познакомиться с этой страной. Я много ездил по Европе, был в Америке, служил в Африке и много видел на своём веку, но таких чудес, как в Азии, мне ещё не приходилось встречать. Какие там удивительные люди! Какая чудная природа!

У меня была многочисленная свита, как это подобает посланнику, но я не мог отказать себе в удовольствии пополнить её ещё несколькими встретившимися там субъектами. Они настолько интересны, что мне хочется кое-что рассказать о них.

Не успел наш караван удалиться на несколько миль в глубь страны, как я заметил человека среднего роста, страшно худого, на вид совсем невзрачного. Он так быстро бежал по пустыне, что поднимал целое облако пыли. К каждой его ноге было привязано по свинцовой гире, весом по крайней мере в три пуда каждая. Я был сильно изумлён и окликнул его:

– Друг мой, куда ты так спешишь и зачем ты привязал к ногам гири? Ведь так гораздо тяжелее бежать?

– Я происхожу из маленького племени скороходов. В нашем роду никто никогда не плакал, ни одной слезинки не проронил. Кроме того, мы не чувствуем боли и смотрим на мир Божий как на рай, данный нам для наслаждения. Гири я повесил для того, чтобы бежать медленнее, потому что сейчас мне некуда торопиться. Всего час назад я вышел из Алжира, но я не жалею о нём.

– Что ты там делал? – спросил я скорохода.

– В Алжире я служил у одного знатного сановника почтальоном и разносил его письма во все концы света. Мой сановник ночью пришёл с бала, и, видно, вчерашний день ему очень понравился, потому что сегодня утром он приказал мне догнать его. Сколько я ни бежал, сколько ни трудился, но догнать вчерашний день не смог. Господин мой так рассердился, что немедленно отказал мне в должности и велел в два часа покинуть его владения. Я вышел, подумал немного, взял с собой птицу и отправился в путь. Минут через десять я оставил его проклятые владения далеко за собой и присел, чтобы привязать гири, так как мне некуда было торопиться. Теперь хочу направиться в Китай. Говорят, что это очень интересное государство. Может быть, в Пекине я найду себе подходящее место. Через каких-нибудь полчаса я буду там, для меня это только маленькая прогулка.